Лев Талалаевский

По недомыслию больного, невежественного и перепуганного старика начальником самой необъятной страны на Земле стал невзрачный коротышка с крайне обманчивой внешностью.

В Смольном его считали милым холуем, в Кремле — простачком, заведомо ничтожным для заглавной роли. В Белом доме, в настоящем, американском, посовещавшись, признали его достойным опеки особым отростком корявой российской демократии.

Сослуживцы звали его «окурком», непосредственные командиры — «крысёнышем». Девушки третьей категории оглядывались на него не дружно. В желанную внешнюю разведку его не взяли. Нехитрая майорская должность начальника гарнизонного клуба в Дрездене уплыла из его рук, вместе с развалом ГДР. Доцент Собчак, визгливый дедушка русской свободы, рискнул доверить свою первую избирательную кампанию — и с треском проиграл.

Неудачи ходили за ним чередой. Со всех мест его гнали ввиду профессиональной непригодности. Кроме последнего места, откуда гнать было некому.

Ибо последнее место — президент Российской Федерации. Тут он задержался. Ни коварный Березовский, ни хитроумный Чубайс, ни даже сама Конституция РФ не стали ему помехой. Всех нагрел наш пострел, так что и поныне нет в богоизбранном Русском мире ни одного мудреца, который, тыча в себя пальцем, мог бы заявить без лукавства: а я вам что говорил!

Варлам Шаламов подтверждает это, хотя и на более общем материале наблюдений. Он пишет: «Вся воровская психология построена на том давнишнем, вековом наблюдении блатарей, что их жертва никогда не сделает, не может подумать сделать так, как с легким сердцем и спокойной душой ежедневно, ежечасно рад сделать вор. В этом его сила — в беспредельной наглости, в отсутствии всякой морали. Для блатаря нет ничего „слишком“».

Может, оттого и наваливается на самую заснеженную страну планеты слава еще и самой непредсказуемой страны, что для неё больше нет ничего «слишком»?