![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Зачем писателям так хочется в мясорубку?
Jul. 2nd, 2016 07:19 pmЕсть мнение, что Большой Террор 1930-х годов подготавливался идеологически — силами тех же самых деятелей культуры, которые впоследствии стали его жертвами. Задолго до того, как требовать смертной казни для троцкистских двурушников и прочих уклонистов начали условные читатели газеты «Правда» (а они стали это делать только тогда, когда пошли сами расстрелы), к инквизиции и расстрелам призывали советские писатели. И, прямо сказать, совершенно непонятно, зачем они это делали. Но делали явно не по указке условного Кремля, а от чистого сердца. Почему-то им казалось, что Большой Террор — это хорошо и правильно. Казалось за 10 лет до того, как им дали на собственной шкуре прочувствовать его прелести.
Вот, например, редакционная статья Сергея Ингулова «Критика не отрицающая, а утверждающая» в журнале «Красная нива» (приложение к «Известиям», тираж 60.000) за 6 мая 1928 года:
Сломать руку, запущенную в советскую казну, - это критика... Затравить, загнать на скотный двор головановщину и всякую иную культурную чубаровщину, — это тоже критика... Критика должна иметь последствия: аресты, судебные процессы, суровые приговоры, физические и моральные расстрелы... В советской печати критика — не зубоскальство, не злорадное обывательское хихиканье, а тяжелая шершавая рука класса, которая, опускаясь на спину врага, дробит хребет и крошит лопатки... «Добей его!» — вот призыв, который звучит во всех речах руководителей советского государства...
С писателем и критиком Ингуловым, автором легендарной в 30-е годы «Политграмоты» и «Политбеседы», всё случилось ровно так, как он и заказывал. В 1935 году он возглавил Главлит — главное советское цензурное ведомство, занимавшееся запретом, изъятием и уничтожением нежелательных книг, цензурой не только изданий, но и личной переписки граждан с зарубежьем. В 1937 году его арестовали, 8 месяцев пытали на Лубянке, потом приговорили к высшей мере пролетарского гуманизма за контрреволюционную деятельность, и той же ночью пустили в расход на расстрельном полигоне в Коммунарке, предназначенном для советских VIP-персон, осуждённых Высшей коллегией Верховного суда СССР. Тело Ингулова зарыли здесь же, в длинной траншее, вырытой гусеничным экскаватором «Комсомолец». Туда сбрасывали убитых за ночь, а с утра тот же экскаватор присыпал их тела тонким слоем земли... Ингулов был посмертно реабилитирован 14 марта 1956 года, как и многие его соседи по безымянной могиле на участке бывшей дачи наркома Ягоды...
Но вот все эти кровавые ужасы про сломанные руки, раздробленные хребты, раскрошенные лопатки, моральные и физические расстрелы Ингулов писал ведь не про себя и своих соседей по рву в «Коммунарке», даже не про троцкистов-бухаринцев, уничтоженных в середине 1930-х. Он это всё писал за два с лишним года до начала первого публичного процесса «Промпартии», по которому даже приговоренные к расстрелу были оставлены в живых. Ещё ни у Ягоды, ни у Ежова, ни у Берии не было внятных идей о массовых казнях интеллигенции за мыслепреступления — а у инженеров человеческих душ эта программа была уже и расписана, и одобрена, и идеологически обоснована... Я совершенно серьёзно не понимаю, зачем им это было надо.
А вспомнил я об этом сегодня утром, читая в Фейсбуке Прилепина, который нашёл в восемь часов мирного субботнего утра нежданный объект для пылкой ненависти. Новая пятая колонна у него — россияне, посмевшие в Яндексе сделать запрос насчёт отдыха в Турции. Число таких желающих предсказуемо выросло после спешной директивы Путина об отмене запретов на турецком направлении. Одновременно упало число желающих отдохнуть среди крымской разрухи и запредельно дорогого сочинского хамства: Яндекс сухим языком цифр показывает, как российские граждане голосуют рублём против некачественного и неприлично дорогого сервиса на отечественных курортах. Патриот России мог бы в этой связи задуматься, как бы сделать родные берега более привлекательными для наших отдыхающих: банальная экономическая задача, с которой на наших глазах успешно справились многие страны Третьего мира, от Марокко до Вьетнама, от Черногории до Камбоджи. Но инженеру человеческих душ не до экономики: всякий россиянин, гуглящий сегодня отдых в Турции (и переставший гуглить Сочи с Симферополем) объявляется врагом народа. И это история уже не про изобличение отдельных Макаревичей с Шендеровичами за недостаток любви к ЛНР/ДНР в их публичных высказываниях на Фейсбуке, а серьёзное повышение градуса ненависти. Турецкое минтуризма, которое, похоже, сумело спрогнозировать нынешнюю нормализацию отношений за 3 месяца до события, в апреле говорило о 2,5 миллионах ожидаемых гостей из России. Вот все они и есть национал-предатели, пятая колонна, враги России, согласно логике царьградского телепатриота. Хотя чекисты во власти на данный момент ничего дурного в турецких каникулах не видят.
Зачем нужна Прилепину эта эскалация ненависти в обществе? Совершенно честно скажу: я не понимаю этого точно так же, как не понимаю и логику Ингулова, требовавшего в 1928 году дробить хребты и крошить лопатки объектам литературной критики. Чем кончаются призывы к мясорубке, мне из исторического опыта хорошо известно: громче всех кричавшие вскоре сами становятся мясным фаршем. Эта логика Истории мне понятна. Но логика кричавших по-прежнему остаётся загадкой.
Вот, например, редакционная статья Сергея Ингулова «Критика не отрицающая, а утверждающая» в журнале «Красная нива» (приложение к «Известиям», тираж 60.000) за 6 мая 1928 года:
Сломать руку, запущенную в советскую казну, - это критика... Затравить, загнать на скотный двор головановщину и всякую иную культурную чубаровщину, — это тоже критика... Критика должна иметь последствия: аресты, судебные процессы, суровые приговоры, физические и моральные расстрелы... В советской печати критика — не зубоскальство, не злорадное обывательское хихиканье, а тяжелая шершавая рука класса, которая, опускаясь на спину врага, дробит хребет и крошит лопатки... «Добей его!» — вот призыв, который звучит во всех речах руководителей советского государства...
С писателем и критиком Ингуловым, автором легендарной в 30-е годы «Политграмоты» и «Политбеседы», всё случилось ровно так, как он и заказывал. В 1935 году он возглавил Главлит — главное советское цензурное ведомство, занимавшееся запретом, изъятием и уничтожением нежелательных книг, цензурой не только изданий, но и личной переписки граждан с зарубежьем. В 1937 году его арестовали, 8 месяцев пытали на Лубянке, потом приговорили к высшей мере пролетарского гуманизма за контрреволюционную деятельность, и той же ночью пустили в расход на расстрельном полигоне в Коммунарке, предназначенном для советских VIP-персон, осуждённых Высшей коллегией Верховного суда СССР. Тело Ингулова зарыли здесь же, в длинной траншее, вырытой гусеничным экскаватором «Комсомолец». Туда сбрасывали убитых за ночь, а с утра тот же экскаватор присыпал их тела тонким слоем земли... Ингулов был посмертно реабилитирован 14 марта 1956 года, как и многие его соседи по безымянной могиле на участке бывшей дачи наркома Ягоды...
Но вот все эти кровавые ужасы про сломанные руки, раздробленные хребты, раскрошенные лопатки, моральные и физические расстрелы Ингулов писал ведь не про себя и своих соседей по рву в «Коммунарке», даже не про троцкистов-бухаринцев, уничтоженных в середине 1930-х. Он это всё писал за два с лишним года до начала первого публичного процесса «Промпартии», по которому даже приговоренные к расстрелу были оставлены в живых. Ещё ни у Ягоды, ни у Ежова, ни у Берии не было внятных идей о массовых казнях интеллигенции за мыслепреступления — а у инженеров человеческих душ эта программа была уже и расписана, и одобрена, и идеологически обоснована... Я совершенно серьёзно не понимаю, зачем им это было надо.
А вспомнил я об этом сегодня утром, читая в Фейсбуке Прилепина, который нашёл в восемь часов мирного субботнего утра нежданный объект для пылкой ненависти. Новая пятая колонна у него — россияне, посмевшие в Яндексе сделать запрос насчёт отдыха в Турции. Число таких желающих предсказуемо выросло после спешной директивы Путина об отмене запретов на турецком направлении. Одновременно упало число желающих отдохнуть среди крымской разрухи и запредельно дорогого сочинского хамства: Яндекс сухим языком цифр показывает, как российские граждане голосуют рублём против некачественного и неприлично дорогого сервиса на отечественных курортах. Патриот России мог бы в этой связи задуматься, как бы сделать родные берега более привлекательными для наших отдыхающих: банальная экономическая задача, с которой на наших глазах успешно справились многие страны Третьего мира, от Марокко до Вьетнама, от Черногории до Камбоджи. Но инженеру человеческих душ не до экономики: всякий россиянин, гуглящий сегодня отдых в Турции (и переставший гуглить Сочи с Симферополем) объявляется врагом народа. И это история уже не про изобличение отдельных Макаревичей с Шендеровичами за недостаток любви к ЛНР/ДНР в их публичных высказываниях на Фейсбуке, а серьёзное повышение градуса ненависти. Турецкое минтуризма, которое, похоже, сумело спрогнозировать нынешнюю нормализацию отношений за 3 месяца до события, в апреле говорило о 2,5 миллионах ожидаемых гостей из России. Вот все они и есть национал-предатели, пятая колонна, враги России, согласно логике царьградского телепатриота. Хотя чекисты во власти на данный момент ничего дурного в турецких каникулах не видят.
Зачем нужна Прилепину эта эскалация ненависти в обществе? Совершенно честно скажу: я не понимаю этого точно так же, как не понимаю и логику Ингулова, требовавшего в 1928 году дробить хребты и крошить лопатки объектам литературной критики. Чем кончаются призывы к мясорубке, мне из исторического опыта хорошо известно: громче всех кричавшие вскоре сами становятся мясным фаршем. Эта логика Истории мне понятна. Но логика кричавших по-прежнему остаётся загадкой.
![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif){kind=small}
